Почему я решил завести охотничье хозяйство? Чтобы объяснить это, надо мысленно вернуться в начало 2000-х: кончились «лихие 90-е», наступило время подъема экономики и становления частного бизнеса. Молодое частное предприятие, руководителем которого я являюсь, уже более-менее встало на ноги, поэтому появились и финансовые возможности ездить на охоту, и свободное время.

Охотничью заграницу я тогда не осваивал, а вот в России охотился. Мне не нравилось приезжать куда-то на пару дней, ненадолго, а кроме того, уже более-менее отчетливо представлялось, как именно я хочу охотиться. Тогда и возникла идея найти единомышленников и создать свое охотничье хозяйство.

Самой первой и одной из самых сложных проблем (а было их множество) стало выстраивание отношений с областным начальством. Требовалось убедить их отдать нам под охотничьи угодья один из девяти областных заказников. К счастью, руководство поверило в нас и разрешило «порулить». И вот в 2008 году мы оформили долгосрочную аренду угодий в Рязанской области, площадью 28 тысяч гектаров. Было очевидно, что угодьям нужна помощь: до этого в заказнике проводились охоты или для местного начальства, или для местных браконьеров. И то и другое носило эпизодический характер.

Основной зверь в угодьях – это кабан, и в самом начале нашего пути даже этого повсеместно встречающегося зверя в угодьях было крайне мало: за первые семнадцать охот не удалось добыть ни одного кабана. Все дело в том, что если сейчас в нашем хозяйстве запрещено отстреливать секачей в период гона, а на отстрел маточного поголовья запрет действует круглый год, то раньше стреляли всех подряд. Работа по благоустройству дорог, подкормка и другие биотехнические мероприятия в заказнике тоже не велись: например, в 2006 году на всю биотехнику из госбюджета была выделена всего одна тысяча рублей. На год. В угодьях были лишь две вышки и четыре кормушки, на которые осенью изредка завозили телегу отходов или картошки. Работал один егерь, у которого не было никакой техники.

Мы начали с того, что правильно организовали охрану угодий и обильное кормление кабанов. Во-первых, мы засеивали (и продолжаем засеивать сейчас) около 130 гектаров своих полей (все что есть) овсом, топинамбуром и кукурузой. Во-вторых, начали завозить на кормушки столько корма, чтобы кабаны не могли съесть все. Подкормленные таким образом матки стали приносить вдвое больше потомства, чем раньше. Бродячие секачи, приходившие к кормушкам с излишками корма, стали приводить с собой соседских кабанов. Соседние охотхозяйства начали было жаловаться, что кабаны все ушли к нам, но потом и у них стало расти поголовье кабана и лося. Кстати сказать, мы граничим с тремя охотничьими хозяйствами, с руководителями которых у нас давно сложились дружеские отношения. Мы объединяем усилия для борьбы с браконьерством, вместе охотимся на волков, закупаем семена и корм.

Даже страшно вспоминать первоначальный объем работы: нужно было оборудовать солонцы, сделать купальные ямы, прорубить просеки в лесу, расчистить заваленные упавшими деревьями лесные дороги, приобрести технику, найти егерей, «подружиться» с местным населением...

Правда, хорошие отношения с жителями соседних деревень сложились у нас достаточно быстро. Местные мужики привыкли браконьерничать в заказнике, ведь путевок-то не давали. А я пригласил их к себе в команду так называемыми активистами. Сначала люди шарахались, думали, что их будут использовать только на подхвате. Сейчас у нас больше 30 активистов, это слаженная дружная команда, ребята, которых я всегда рад видеть, в чьей помощи я реально нуждаюсь и реально ее получаю. Нам помогают прочищать дороги, выкладывать корма, закладывать заячьи солонцы, очищать болота, изготавливать искусственные гнезда, чистить вышки. Сейчас, например, идет посевная – нужны люди, которые рассеивают зерно руками там, где не проходит сеялка, рассаживают под лопату топинамбур. Активисты охотятся и пользуются удобствами охотничьей базы с нами на равных. Это означает, что мы даем им бесплатные путевки, едим за одним столом, стреляем в одном тире. Чтобы получить возможность охотиться в угодьях, то есть стать активистом, необходимо, чтобы твою кандидатуру порекомендовали два члена коллектива. Второе условие – 10 дней в сезон (для охоты на копытных загоном и с вышки) или 3 дня (для всех остальных видов охоты) необходимо отработать на благо хозяйства, оказывая любую посильную помощь. Это правило не распространяется на пенсионеров и инвалидов, им путевки достаются без отработки.

Сейчас постоянно работают и обслуживают охотничье хозяйство 17 человек: повара, инженеры, егеря и охранники. Управляю хозяйством лично я. Но кроме меня есть директор, главный охотовед и главный инженер, которые отвечают за порядок в мое отсутствие. С коллективом я общаюсь каждый день по телефону и минимум раз в две недели лично. Перед началом охотничьего сезона проводим оперативные совещания. В свободное время работаем на субботниках, организуем соревнования (охотничий биатлон, стрельба по «бегущему кабану», по тарелочкам, в электронном тире), проводим в охотничьем доме открытые уроки биологии для школьников.

Сегодня хозяйство на коммерческой основе не работает и, скорее всего, не будет работать и в будущем. Пять учредителей-добровольцев полностью покрывают все материальные затраты. Все охоты не коммерческие, только для себя и для друзей. Но друзей много, и поэтому в сезон каждый выходной в угодьях кто-то охотится.

Лимит на охоту у нас следующий. Лицензии на лосей – 12 в год. На кабанов – 60+, но этот лимит может быть увеличен при угрозе эпидемий. Еще есть охота на лис, зайцев и несколько видов охоты на птицу. Наверное, можно было бы последовать примеру известного охотпользователя Виктора Лабусова и сделать хозяйство частично коммерческим. Но, во-первых, пока в этом нет необходимости, всех владельцев устраивает выбранный вариант сотрудничества. Во-вторых, все учредители понимают, что охотничий бизнес не принесет сногсшибательного дохода, и даже только поэтому не задумываются об этом всерьез. И в-третьих, Виктор Лабусов, насколько я знаю, сразу ориентировал свое охотхозяйство на проведение и коммерческих охот, и охот «для себя». Нам же, если мы когда-то решимся встать на коммерческие рельсы, придется перестраивать всю систему работы. Так что пока у нас таких планов нет. Правда, недавно у меня появились задумки, в качестве эксперимента, договориться с хозяевами базы для рыбаков, которая строится на берегу Оки неподалеку от нас. Суть в том, чтобы предлагать их постояльцам охоту в наших угодьях по прейскуранту. Что-то похожее сделано в охотхозяйстве «Бриз».

За пять лет охотпользования множество проблем нам удалось решить. Но много проблем, а точнее задач, еще осталось.

Первая – это разведение зверей. Мы много делаем для разведения кабанов, лосей, лис и зайцев. Мы активно боремся с волками, и потому зверя у нас много. Но я считаю, что зверя должно быть еще вдвое больше и он должен быть разнообразнее (чего сейчас не наблюдается). Мечтаю, чтобы появились в наших лесах и лани, и косули. Примером для меня в этом вопросе служит Белоруссия: я вижу, как много делается и как много там в результате зверя.

Вторая задача – это борьба с двуногими хищниками. Охрану мы осуществляем только силами членов нашего коллектива и, на мой взгляд, достаточно эффективно, но, несмотря на наши усилия, раз в квартал обязательно задерживаем одного-двух браконьеров. Если честно, на сегодняшний день я не знаю, насколько мы вообще в состоянии эту проблему решить. Ведь есть прямая зависимость – чем больше зверя, тем больше браконьеров. Что логично: ни волк, ни браконьер не полезет в плохое хозяйство, где мало зверя.

Но самая серьезная проблема – это отношение людей, работающих в хозяйстве. Все пять лет я пытаюсь наладить с егерями добрые рабочие взаимоотношения, добиться того, чтобы они проявляли инициативу, держались за работу. Но, к сожалению, не со всеми членами нашего коллектива это получается. Из-за того, что не все егеря работают ответственно, страдает весь коллектив и дело встает. Получается, что если я лично не буду держать ежедневно все на контроле и проверять каждый шаг, ничего делаться не будет.

Самая главная проблема современных егерей, я считаю, состоит в том, что они могут напрячься, стиснуть зубы и один раз сделать то, что нужно (и то таких поискать надо). Но на постоянную ежедневную кропотливую работу они в большинстве своем не готовы. Иногда кажется, их основная цель – быстрее сделать то, что велели, и уехать домой – и то в лучшем случае. А в худшем – уехать, ничего не доделав. При этом большинство егерей, с которыми мне приходилось работать, постоянно пребывают в уверенности, что они слишком много работают.

Да, работы много, не спорю. Егеря занимаются каждый день достаточно рутинным трудом: развозом кормов по одним и тем же дорогам на одни и те же кормушки, обслуживанием техники, которая все время ломается, охраной территории. Но, во-первых, никто не заставляет работать круглосуточно, а во-вторых, плюсов-то в работе тоже много, как в известной черной шутке: «Палач не знает продыха, но что не говори, работа-то на воздухе, работа-то с людьми!» Если серьезно, мы имеем возможность платить работникам приличную не только по рязанским, но и по московским меркам зарплату, за свой счет отправлять учиться егерскому делу, делимся мясом, вместе не только работаем, но и отдыхаем.

Мне как руководителю не хватает в егерях ответственности, заинтересованности, увлеченности, инициативности, любви к своему делу. К сожалению, многим егерям безразлично, что их трудами могут пользоваться браконьеры, у них нет ревностного отношения к «своим» угодьям. Я пришел к выводу, что как ты ни объясняй, что работаем сами для себя, редкий егерь будет смотреть на хозяйство как на свое. Как говорит старшее поколение, «не родно – не больнó». Видимо, в России вообще по сравнению с той же Европой слабо развито внутреннее чувство собственности (чувство хозяина).

Я все больше склоняюсь к мысли, что «вырастить» работника, который бы соответствовал всем моим несложным требованиям, я не смогу. По всей видимости, нужно искать уже готового специалиста, с образованием и опытом работы в подобном нашему охотхозяйстве. Но искать – это тоже задача не из легких. Например, в свое время мы искали директора, дав объявление в газете. Искали очень долго, провели собеседования с 30 кандидатами. В итоге все равно нашли директора среди своих. Им оказался давний знакомый, строивший много лет назад нашу охотничью базу, которого мы проверили на деле и которому доверяем. Он надежный человек, но сейчас ему уже 67 лет, и скоро он работать не сможет, надо будет искать нового – и опять все начнется сначала.

Почти уверен, что проблемы, с которыми сталкиваемся мы, есть и в других российских хозяйствах. Был бы очень рад, если бы меня кто-то в этом разубедил...

Русский охотничий журнал, июнь 2013 г.

«Охота - дорогое и проблемное хобби», - считает источник, близкий к совладельцу банка «Россия» Николаю Шамалову, чье состояние Forbes оценивает в $500 млн. Бизнесмен и три его партнера ежегодно вкладывают в принадлежащие им охотничьи угодья в Приозерском районе Ленинградской области несколько миллионов рублей. Столько же тратят на содержание своих угодий по соседству президент РЖД Владимир Якунин с партнерами и дети губернатора Ленобласти Валерия Сердюкова, банкир Петр Авен, владелец НЛМК Владимир Лисин. А также чиновники, депутаты и бизнесмены, напрямую или через близкие им структуры арендующие охотничьи угодья в пяти областях, расположенных недалеко от Москвы и Петербурга.

Как поделили

Еще 10 лет назад почти все охотничьи угодья были общественными - в смысле числились за охотобществами. Но потом все изменилось. «Приехали москвичи, поохотились. Им понравились наши места, и они сказали, что хотят забрать участок», - вспоминает сотрудник одного районного общества охотников. «Подали заявку, выиграли конкурс и получили лицензию на участок, который хотели», - неохотно рассказывает московский бизнесмен, один из крупнейших арендаторов охотугодий на Северо-Западе.

Для получения лицензии достаточно было подать заявку и выиграть в безденежном «конкурсе намерений»: побеждал тот, кто обещал больше инвестировать в угодья. Кому присудить победу, решала конкурсная комиссия, состоящая в большинстве своем из местных чиновников. «Естественно, мы видели, кого поддерживали чиновники администрации области», - вспоминает тверской охотник, участвовавший в подобных конкурсах.

Как это происходило, можно судить по рассказу председателя правления Ярославского областного охотобщества Анатолия Дурандина (стенограмма есть на сайте общества): «Начались бесконечные проверки, в офисе ростовского отделения летом 2006 г. сначала нашли гранаты, позже в доме председателя этого общества - боевые патроны <…> А сотрудник Пошехонской прокуратуры больше года ходил в контору Пошехонского охотобщества как на работу - утром приходил раньше работников общества и ждал, когда откроют дверь». Ярославские охотники в итоге отказались от 600 000 га, которые и были выставлены на открытые конкурсы (правда, у них еще 2 млн га осталось).

Много потеряли военные охотники Ленинградской области, констатирует помощник заведующего охотбазой «Запасное» в Приозерском районе Ленобласти Сергей Большихин. «У нас в основном остались только базы, а своих угодий уже нет», - говорит он.

«Бежецкое районное общество охотников и рыболовов в 2001 г. получило на 10 лет 143 700 га в Тверской области, и все это время от нас постоянно отрезают участки», - жалуется предправления общества Николай Филипович. По его словам, попытки отобрать угодья у бежецких охотников предпринимаются раз в два года - губернатор отменяет свое постановление, Тверьохотуправление аннулирует лицензию, а общество восстанавливает свое право на охоту в суде.

В промежутке между судами бежецкие охотники чуть не потеряли 35 800 га - участок в 2005 г. успели выставить на конкурс, и он перешел к компании «Дубакинское» тогдашнего вице-президента «Лукойла» Алексея Смирнова. Обществу удалось этот конкурс опротестовать в суде. Само «Дубакинское» до 2000 г. принадлежало Военно-охотничьему обществу Московского военного округа, а потом вместе с тверскими угодьями досталось «Лукойлу». В пресс-службе «Лукойла» «Ведомостям» сообщили, что это был личный проект Смирнова, уроженца Бежецка. «Когда “Дубакинское” было у военного общества, это было унылое разоренное предприятие, - рассказал Смирнов. - У меня был вертолет, и когда мы облетели хозяйство и посчитали, сколько в нем лосей, то их оказалось всего 16. Сейчас в “Дубакинском” более 500 лосей». Бывший топ-менеджер «Лукойла» убежден, что государство и общественные организации показали себя неэффективными собственниками.

С 1 апреля 2010 г. вступил в силу закон об охоте, который должен был поменять правила игры: угодья разыгрываются теперь на открытых аукционах за живые деньги. Но большинство арендаторов подготовились к этому заранее - выиграли конкурсы, которые закрепили за ними угодья на 49 лет. Например, в Тверской области тогдашний губернатор Дмитрий Зеленин 30 марта 2010 г. подписал 16 распоряжений о предоставлении на 49 лет «для осуществления пользования животным миром в виде охоты» лесных участков общей площадью 220 085 га. Это право компании выиграли на проведенных незадолго до этого открытых конкурсах. За неделю до этого, 22 марта 2010 г., Зеленин подписал 15 распоряжений о предоставлении 205 514 га. Похожие конкурсы накануне вступления в силу нового закона провели в Ленинградской, Псковской, Ярославской и других областях. Фактически арендаторы таким способом застолбили участки почти на столетие - тот же закон предусматривает, что еще 49 лет они получат потом по преимущественному праву, без аукциона.

Охота не бизнес

Заработать на охотхозяйстве практически нереально, настаивают все опрошенные «Ведомостями» пользователи угодий. «Охотхозяйства не окупаются в России, потому что это не Африка и у нас нет бегемотов. У нас только кабаны, лоси и очень мало медведей», - рассуждает московский предприниматель Владимир Товмасян, чья компания «Вологодская охота» - крупнейший частный арендатор вологодских угодий (218 000 га). По словам Товмасяна, экономика охотхозяйства простая: зарплата егеря составляет 7000 руб. в месяц, а путевку на добычу кабана можно продать за 8000 руб. «Вологодская охота» получает лимит на добычу 12 кабанов в сезон, т. е. на деньги, полученные от продажи всех путевок на кабана, можно выплатить зарплату одному егерю. А их несколько, плюс охотхозяйства должны закупать зерно для подкормки животных, строить вышки, содержать технику.

Лицензию на добычу лося охотхозяйство покупает у государства примерно за 3000 руб., кабана - за 750 руб., рассказывает предправления тверского «Егеря» (600 000 га в аренде) Юрий Полуйко. В частных охотхозяйствах путевка на лося будет стоить уже 30 000 руб. плюс 3000 руб. в день за проживание и питание. Разница идет на покрытие расходов по подкормке животных, содержание егерей и охотоведов, технику. Но денег от путевок не хватает. В «Егере» на путевках смогли заработать в 2010 г. всего 5 млн руб. при расходах в 200 млн руб., говорит Полуйко.

Охотхозяйства держат не для бизнеса, а для отдыха. Поэтому чужих сюда стараются не пускать. «Мы пытались продавать путевки, но это нас не устроило скорее морально. Приезжаешь в свое хозяйство - а там чужие люди, купившие путевки. Были эксцессы, пьяные на охоте. Поэтому сейчас мы держим охотхозяйство только для себя и знакомых по стрелковому клубу», - рассказывает совладелец Кудеверского охотхозяйства в Псковской области Сергей Иванкин.

«Рядовых охотников туда [в угодья Шамалова] не пускают. У нас есть обеспеченные люди, которые готовы заплатить за охоту на кабана и лося, но они не продают путевки. Держат квоты для себя», - рассказывает Большихин. «Для них есть общедоступные угодья (по закону 20% угодий в регионе должно быть доступно для всех. - “Ведомости”)», - объясняет Шамалов. В Мельниковском обществе (здесь охотится Якунин с партнерами) можно купить путевку на утку, но она стоит намного дороже, чем у Военно-охотничьего общества Петербурга, добавляет Большихин.

В «Румелко-спортинге» - тверском охотхозяйстве Лисина - всем желающим разрешено охотиться на зайца или утку, рассказывает директор компании Эдуард Кулишкин. Но путевки на лося и кабана клуб на сторону не продает.

Бежецкие охотники теоретически могут поохотиться на уток и гусей в «Дубакинском». «Но там стоимость одной зорьки - 10 000 руб. У нас таких зарплат нет», - возмущен Филипович. Хозяин «Дубакинского» Смирнов, правда, уверяет, что для бежецких охотников установлены льготы.

Отдых в кругу своих часто идет на пользу делу. «Охота - это способ неформального общения с нужными людьми» - так формулирует эту мысль топ-менеджер московского продовольственного холдинга. В 2008 г. он с партнером взял в аренду более 30 000 га угодий в Тверской области. «В мире охота всегда была местом встреч друзей и коллег, где в неофициальной обстановке можно обсудить разные проблемы. Только в России почему-то к этому относятся негативно и считают коррупцией», - согласен один из владельцев охотхозяйства. «Но это не классическая охота, а что-то другое. Я был один раз в “Завидово”, больше туда не поеду. Лучше поохочусь в Белоруссии», - говорит владелец крупной зерновой компании.

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВЕДЕНИЯ ОХОТНИЧЬЕГО ХОЗЯЙСТВА В СИБИРСКОМ ФЕДЕРАЛЬНОМ ОКРУГЕ И РОЛЬ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ОХОТНИКОВ В ИХ РЕШЕНИИ

НЕКОТОРЫЕ АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ВЕДЕНИЯ ОХОТНИЧЬЕГО ХОЗЯЙСТВА В СИБИРСКОМ ФЕДЕРАЛЬНОМ ОКРУГЕ И РОЛЬ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
ОХОТНИКОВ В ИХ РЕШЕНИИ (К ДИСКУССИИ О НЕОБХОДИМОСТИ СОЗДАНИЯ МОООИР СИБИРИ)

© 2009 Г. Ю.Е. ВАШУКЕВИЧ, А.П. ГАНЗЕВИЧ

ФГОУ ВПО ИРКУТСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ, Г. ИРКУТСК

Сибирский федеральный округ, безусловно, является важнейшим округом России с точки зрения охотничьего хозяйства. Имея на своей территории 31% общероссийских охотничьих угодий, он занимает первое место в стране по объемам добычи и заготовкам дикой пушнины и мяса диких копытных животных, составляющих основу товарного производства отечественного охотничьего хозяйства. В охотничьих угодьях округа обитает 150 тыс. лосей, полмиллиона северных, более 100 тыс. благородных оленей и 20 тыс. снежных баранов. Тайга округа - родной дом для 40 тыс. медведей и 600 тыс. соболей. Количество мелких пушных животных и пернатой дичи исчисляется миллионами. Только по официальным данным, ежегодно на данной территории добывается до 40 тыс. оленей разных видов, более 100 тыс. соболей, около тысячи медведей. Экспортная выручка от реализации шкурок соболей в отдельные годы достигала одного миллиарда рублей. Армия зарегистрированных охотников насчитывает в своих рядах без малого 500 тыс. человек (20% всех охотников России).

Исторически сложилось так, что охотничье хозяйство Сибири развивалось как промыслово-товарное. Сеть промысловых государственных, кооперативных и коллективных хозяйств, где успешно работали тысячи профессиональных (штатных) и десятки тысяч сезонных охотников, обеспечивала государство ценной экспортной пушниной, разнообразной мясо-дичной продукцией, дикорастущими ягодами, грибами и орехами. Любительская охота, игравшая второстепенное значение, проводилась в основном в низкопродуктивных угодьях, прилегающих к населенным пунктам. Традиционно охотники-любители являлись членами общественных организаций: Росохотрыболовсоюз, Динамо, Всеармейское военно-охотничье общество.
Современность внесла жесткие коррективы в систему охотничьего хозяйства страны в целом и Сибири в частности. То, что происходит на протяжении последних двадцати лет, можно смело охарактеризовать, как развал охотничьей индустрии. Не вдаваясь в дискуссию по поводу причин произошедшего (об этом много уже сказано) и помня о том, что целью создания и функционирования общественной организации охотников является удовлетворение потребности ее членов в охоте, следует четко обозначить некоторые проблемы, которые требуют оперативного решения.

1. НЕСОВЕРШЕНСТВО ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ БАЗЫ РЕГЛАМЕНТИРУЮЩЕЙ ОХОТУ.
Закон об охоте (или об охоте и охотничьем хозяйстве) до сих пор не принят. Это, пожалуй, самый долго разрабатываемый законопроект новейшей истории. Титаническими усилиями Департамента охотничьего хозяйства МСХ, Росо-хотрыболовсоюза и всей охотничьей общественности очередной проект закона прошел первое чтение в Государственной Думе. После шквала критики, предложений и корректировок он должен быть вынесен на второе чтение в Государственную Думу, и наша главная задача - довести этот процесс, который длится более 16-ти лет, до логического завершения в 2009 году. В противном случае, несогласованность ныне существующего лесного, водного и природоохранного законодательства не позволит гражданам России полноценно реализовать свое законное право на охоту.
В этой связи особо следует остановиться на охране охотничьих угодий. Как известно из мировой практики, высокоорганизованное охотничье хозяйство существует там, где системно решаются три основных задачи:
- эффективная охрана охотничьих животных и мест их обитания;
- достоверный учет численности и определение на его основе нормативов изъятия диких животных в соответствии со структурой популяции и стоящими перед охотпользова-телем задачами;
- организация охот в строгом соответствии с установленными нормативами добычи.
В случае, если эти задачи решаются в комплексе, разумно дополнительно развивать систему мероприятий, направленных на создание благоприятных кормовых и защитных условий для охотничьих животных.
Анализ сложившейся в Сибири ситуации с охраной угодий позволяет говорить о ее фактической неэффективности. Наиболее уязвлены при этом, как ни странно, в первую очередь, охотничьи угодья, составляющие так называемый го-сохотрезерв, то есть угодья не закрепленные за конкретными охотпользователями. В отдельных субъектах СФО такие угодья составляют более половины территорий, пригодных для охоты. В условиях, когда штатные работники охотничьих хозяйств лишены права составления протокола на нарушителей охоты, институт общественных инспекторов расформирован, а площадь, подконтрольная охотинспектору, наделенному соответствующими полномочиями, исчисляется сотнями тысяч, а часто и миллионами гектар охотничьих угодий - наказать браконьера просто некому. По этой причине, массовыми явлениями стала охота «из под фары», круглогодичная добыча животных, массовый отстрел копытных и пр. АКСИОМА ГЛАСИТ - ДИЧЬ ДОЛЖЕН ОХРАНЯТЬ ОХОТНИК (ОХОТПОЛЬЗОВАТЕЛЬ). Только тот, кто заинтересован в наличии дичи в угодьях на протяжении длительного периода, будет реально о ней заботиться. При этом очень важно, чтобы помимо государственного, существовал и общественный контроль над охотником. Другими словами, охотник должен быть нравственно подотчетен своим товарищам по охотничьей организации (клубу), его деятельность обязана соответствовать принятым в организации коллективным нормам и правилам. Исходя из сказанного, следует в обязательном порядке наделять общественные организации, а через них их членов, дополнительными полномочиями по пресечению браконьерства.
2. НЕДОСТАТОЧНЫЙ ОБЪЕМ ФИНАНСОВЫХ И ТРУДОВЫХ РЕСУРСОВ, НАПРАВЛЯЕМЫХ НА ПОВЫШЕНИЕ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ОХОТНИЧЬИХ УГОДИЙ ПО МАССОВЫМ ОБЪЕКТАМ ЛЮБИТЕЛЬСКОЙ ОХОТЫ.
Ведение современного охотничьего хозяйства требует значительных вложений. Это средства на охрану угодий, проведение учетных и охотхозяйственных мероприятий, формирование материально-технической базы, организацию комплекса биотехнических мероприятий, оборудование угодий и организацию территории, дичеразведение, полувольное содержание и прочее. Целевые вложения позволяют значительно повысить плотности населения охотничьих животных, поддерживать их численность на оптимальном уровне, улучшать трофейные качества объектов охоты, концентрировать животных в нужное время и в нужном месте, другими словами, гарантировать охотнику желаемый результат. В настоящее время это особо актуально по наиболее востребованным охотниками-любителями видам. В Сибири это, в первую очередь, дикие копытные, состояние популяций которых вызывает наибольшую обеспокоенность.
Изучение отечественного и мирового опыта позволяет говорить о том, что у общественных организаций есть всё необходимое для интенсификации ведения охотничьего хозяйства. Если предположить, что каждый из 400 тыс. сибирских охотников даже в форме трудового участия отработает три дня на родное охотхозяйство, то, по самым скромным подсчетам (200 руб. в день), это трудоучастие «выльется» в 240 млн. рублей дополнительных средств. И это только одна статья дохода. Добавьте сюда членские взносы, доходы от профильной торговли, безвозмездные пожертвования, возможности привлечения административного ресурса, доходы от оказания услуг в охотхозяйствах - и мы получим цифру, в десятки раз превышающую современный уровень вложений.
3. НИЗКИЙ УРОВЕНЬ ПРОФИЛЬНОЙ ПОДГОТОВКИ ЗНАЧИТЕЛЬНОГО ЧИСЛА ОХОТНИКОВ-ЛЮБИТЕЛЕЙ, НЕДОСТАТОК СПЕЦИАЛЬНЫХ ЗНАНИЙ В ОБЛАСТИ ОХРАНЫ ПРИРОДЫ И ОХОТЫ.
Формальное отношение к подготовке и сдаче охотничьего минимума приводит к отсутствию у многих новоявленных охотников-любителей элементарных знаний биологии охотничьих животных, правил охоты, собаководства, охотничьей этики и правил обращения с охотничьим оружием. Часто приходится быть свидетелем того, что такое незнание приводит к непредумышленному браконьерству. Только после того, как зверь или птица отстреляны, начинается определение его видовой принадлежности, пола и возраста. Горе-охотники с удивлением узнают о том, что глухаря нельзя стрелять из «мелкашки», а на кабаргу ставить петли. Крайне мало «спецов», которые на расстоянии 50-ти метров в ноябре месяце отличат самца косули от самки. Все бы ничего, если бы срабатывал принцип «не уверен - не стреляй», но дело как раз в том, что в подавляющем большинстве случаев стреляют. Это еще и вопрос культуры, цивилизованности охотника. А ее без знаний не бывает. Роль общественных организаций в этом вопросе определяющая. Кроме того, что к вопросам приема экзаменов по охотничьему минимуму следует подходить ответственно, в их руках такой важный механизм, как коллективный пример и (или) общественное порицание. Создание в первичной организации атмосферы истинных охотничьих ценностей, регулярные семинары и круглые столы по обмену опытом между охотниками, изучение мировых тенденций в развитии охоты позволят решать проблему просвещения охотников-любителей. Сюда, конечно, следует добавить и собственные средства массовой информации, и формирование системы пропаганды охраны природы и цивилизованной охоты.

4. ПОДМЕНА ЦЕЛЕЙ И ОСНОВНЫХ ЗАДАЧ, СТОЯЩИХ ПЕРЕД ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ ОХОТНИКОВ.
Повторимся: целью деятельности любой общественной организации охотников и рыболовов должно являться удовлетворение потребности ее членов в охоте. Иными словами, организация должна максимально способствовать охотнику-любителю в реализации его законного права на охоту. Все остальное является вторичным. Когда руководитель какого-либо общества ставит перед собой цель максимально увеличить доходы организации за счет добычи товарной продукции, торговли или охотничьего туризма, есть вероятность того, что это со временем перерастет в цель ее деятельности. Рядовые охотники обязаны постоянно ощущать полезность объединения, в которое они входят. Они должны быть регулярно информированы о том, каким образом руководство общества отстаивает их законные интересы и что в этом направлении достигнуто. Рост доходов оправдан в том случае, если они (эти доходы) направляются на реализацию уставных целей организации.
Кроме названных выше основных проблем, существует целый ряд вопросов, решением которых должна заниматься общественная организация охотников. Это развитие собаководства, борьба с хищниками, организация трофейной охоты и сферы услуг для охотников, стрелковый и специфический спорт, внедрение инновационных разработок в охотничье хозяйство, рыболовство и многое другое.
Главное не забывать, что общественные организации охотников создаются ради самих охотников и именно они (а не охотничьи угодья или животные) являются основным объектом приложения коллективных усилий.

08.08.2011 | Будущее могло бы быть за коллективными охотхозяйствами... Но его нет

Мирослав Мадейски, Генеральный директор ООО "Охотклуб Дианы" на презентации производимых им кормов и добавок. Фото - Андрей Шалыгин

Мирослав Мадейски: "Написать свое мнение подтолкнул меня факт интервью с Антоном Берсеневым. Наконец-то завершилась баталия по поводу единого государственного охотничьего билета. Поражает то, что один документ, касающийся всех нас, охотников, наша огромная страна обсуждала столько лет. Еще год обсуждалось потом: успеют ли чиновники справиться с подготовкой к выдаче билетов, и, кажется, что еще год все будут заниматься вопросом: смогут ли выдать билеты всем в течение года или нет?!

Этот билет фактически является только подтверждением того, что человек, зарегистрировавшись, вступил в ряды охотников.

Ранг такого билета - нулевой, если учесть, что для его получения не требуется никаких знаний. Скорее всего, охотничьи чиновники не смогли придумать ничего более умного, чем то, что либо заставить охотничьи общества работать, либо разорить их, после того, как у них прекратился поток денег за дань, выплачиваемую за то, чтобы быть охотником. По сути дела вряд ли удастся теперь бесконечно сидеть без дела. Вероятнее всего, все их действия были направлены на то, чтобы ускорить распад существующей постсоветской системы обществ. Господствующая чиновничья схема - изымать у обществ угодья по любому поводу (нарушению) растянула процесс приватизации надолго. И как в таких обстоятельствах обществу не нарушать требований, когда чиновникам всего лишь достаточно урезать ему количество разрешений на добычу копытных, и у общества не будет выручки?! Не будет продажи - будет не за что выполнять биотехнические требования. А как следствие: не будет и у местных охотников стимула работать на общество. Теперь понятно: почему охотничье хозяйство в стране доведено до такого плачевного состояния! И возникает вопрос: для чего нужно было всё разваливать, чтобы теперь строить заново?!

Если усовершенствование законодательства будет подвигаться в таком же направлении, то в будущем в лес будут ходить «обладатели билетов» только лишь водочки попить.

Владельцы частных охотхозяйств, на которых одно время так наезжали все журналы, что, мол, олигархи возьмут угодья, выбьют там всё, что двигается, и бросят, доказали обратное. Великолепно, что руководитель департамента является сторонником частного хозяина в угодьях. Однако, на мой взгляд, перебарщивать не стоит. Почему бы не создать условия для существования всех видов собственности или хозяйственной деятельности? В частных охотхозяйствах - тоже неопределимая проблема: как уменьшить издержки? На хозяина народ будет работать только за деньги. С квалифицированной и ответственной рабочей силой в деревнях проблема. Владельцы так и не сумели найти общий язык с местными охотниками. Противостоянием стало браконьерство и воровство. А, казалось, что так просто можно договориться с местными охотниками, создать бригады, обслуживающие на общественных началах егерские обходы за право охотиться в данных угодьях. Психологический барьер между бедными и богатыми пока очень большой.

Будущее могло бы быть и за коллективными охотхозяйствами , когда, к примеру, у районного общества, не умеющего самостоятельно удержаться на плаву, появился бы спонсор или коллектив спонсоров в качестве новых платежеспособных членов общества, которые получили бы дополнительные права влияния в обмен на материальную и техническую поддержку. Местные охотники выполняли бы текущую биотехническую и охранную работу в свободное от основной работы время, а приезжие позаботились бы о кормах, технике и снаряжении. Для местных охотников могло бы быть развлечением обслуживать приезжих участников коммерческой охоты. И такие общества могли бы работать при минимальных издержках. Но есть одно НО... Эти общества должны стать самостоятельными юридическими лицами и иметь право решать всё за самих себя. А главное: иметь право распоряжаться животными, выращенными за счёт собственного труда и вложенных финансовых средств. В некоторых европейских странах такая система взаимодействия местных и городских охотников работает великолепно, особенно, если в составе имеют какого-нибудь крупного спонсора. Система работает безотказно, потому что одни без других обойтись не могут.

Рекорды трофеев Российской Охоты. Фото - Андрей Шалыгин.

Сейчас с обеих сторон растаптывают общества. Чиновники из «охотнадзора» действуют беспроигрышно: пока общество работает, оставляют себе часть разрешений на отстрел, продавая их, а как только охотхозяйство приходит в упадок, то откат за оформление охотхозяйственного соглашения какому-нибудь толстосуму открывает им пути для решения задач покрупнее, приводя в результате к тому, что регулярно сбираемая дань за норму добычи может вечно им карманы согревать. Пока государство не решит этого вопроса, приняв соответствующий закон, ничего с места не сдвинется. То же самое должно касаться и частных хозяйств. Мода иметь собственное охотхозяйство вскоре пройдёт, потому что любая игрушка со временем надоедает, а в данном случая создает еще и слишком много проблем владельцу, и, являясь очень накладным мероприятием, сильно по карману бьет. Приватизация ещё не закончилась, а сколько уже предложений о продаже угодий!

А это значит, что спонсорская модель ведения охотхозяйства будет актуальной, поскольку оплатить все расходы, связанные с ведением охотхозяйства, смогут себе позволить лишь единицы.

На мой взгляд, увеличение количества госинспекторов для охраны - это ни что иное, как увеличение легальных браконьеров. Если у угодий будет хозяин, то он самостоятельно решит: как их охранять. Важно, чтобы органы правопорядка работали надёжным образом по защите прав собственности гражданина.

Отдельная тема: коммерческое охотхозяйство. Оно должно быть не только окупаемым, но и прибыльным. Пока в стране мало знаний: как такое хозяйство вести. Такое хозяйство близко фермерскому. Необходимо научиться привлекать животных, удерживать их в угодьях, кормить или подкармливать, чтобы поднять иммунитет, увеличить плодовитость самок, а также процент выращенной молодежи и количество особей, выживших зимой, увеличить темп прибавки веса и, наконец, улучшить качество трофеев. Также не обойтись без выработки навыков селекции. Редукцию хищников нужно сделать прибыльной, а не расходной. На мой взгляд, увеличение премии за добычу волка - даст немного. Как не крути, а это всего лишь еще одна возможность коррупционной договоренности.

Знаю, что говорю. Запустили производство и продажу подкормок, кормов и лизунцов почти для всех видов охотничьих животных. Для всех видов охотничьих животных по отдельности разработали отдельные составы минералов и витамин. И что повсеместно слышим в ответ: «У нас всё имеется, потому что мы закупили столько-то и столько-то тонн зерна и соли». Аналогов такого комплексного подхода к кормлению диких животных в мире нет. В США, к примеру, обилие животных существует благодаря применению кормов, раскладываемых специально для животных, хотя в большинстве своем больше в качестве корма всё же используются продукты с истекшим сроком годности, предназначенная для людей. Мы разработали инновационную систему сбалансированных подкормок в дополнение к натуральному корму, которого на безграничных просторах России более, чем достаточно. Пришлось учесть и то, что по всей центральной, восточной и северной частях России умирает сельское хозяйство, исчезают деревушки, потому что стали неконкурентноспособными по отношению к южным областям России, а также - к зарубежным производителям продовольствия. Россию могут прокормить три - четыре южных региона Российской Федерации, если, конечно, заработает современная агротехника. Ведь дикие животные подкармливались на сельскохозяйственных полях растениями с богатым составом микроэлементов, поступающих в них из почвы в результате применения удобрений. Для животных всё это - пища слишком бедная. В таких обстоятельствах именно в России охотничье хозяйство, как отрасль, с экономичной точки зрения может стать конкурентным по отношению к сельскому хозяйству. Только в России дикий зверь не является вредителем на территориях, где почти нет сельского хозяйства. Чтобы вырастить 1 кг мяса дикого животного нужно не более 30% корма, поданного с участием человека, при чём не требуется затрат на огромную инфраструктуру, как в случае с фермами в сельском хозяйстве.